очередь подобает изучить еврейскую мудрость. Он начнёт исполнять заповеди, поскольку он еврей. Ведь еврею к лицу надевать тфиллин и соблюдать субботу. Он будет жить среди евреев, говорить по-еврейски, воспитывать детей евреями, поскольку он еврей. Получается, что весь еврейский образ жизни, стоит на едином, мощном фундаменте – еврейском самосознании, любви к евреям.

А что произойдёт, если возвести постройку без фундамента? Горе этой постройке. Что будет, если у еврея не развито еврейское самосознание, если он не любит евреев особой, внутренней любовью? Может ли он, тем не менее, вести себя по-еврейски? Безусловно, может. Но это ненадёжное здание в конце концов не устоит. Допустим, еврей изучает Тору только потому, что его родители направили его в йешиву. А в йешиве ему объяснили, что если он станет знатоком Талмуда – ему предложат хорошую невесту, из уважаемой семьи. А потом он сможет стать раввином, и все будут вставать, когда он будет заходить в синагогу. Вырастет наш ученик большим учёным, удачно женится и займёт престижный пост. Но вся эта оболочка выросла без души. Здание без фундамента. Не для евреев всё это. Нет здесь еврейского сердца. Нет любви и переживания за своих родных. И тогда Тора проявляет свою обратную сторону. Она становится ядом. И для самого раввина, и для окружающих евреев.

И такие люди в момент тяжелых испытаний для еврейского народа не смогут правильно сориентироваться. Они и сами запутаются, и других запутают. Помнишь, я тебе рассказал, что раввин Вальденберг решил запретить гиюр. Чтобы остановить смешанные браки. Я подчеркнул, что в его письме, чувствуется не только знание Торы, но и настоящее еврейское чувство, любовь к евреям. Когда заходит речь о судьбе еврейских девушек, которые останутся без мужей, он говорит о них, как о родных. Это не мертвая материя ученых рассуждений. Это свои, родные, любимые. Такой еврей, с такой душой, с таким сердцем – становится настоящим раввином. Он способен сделать великие поступки. Его Тора – эликсир жизни.

А непутёвые, казённые прихлебатели берут те же знания и варят из них яд. Тут уже и гиюр становится предотвращением смешанных браков. Вместо приближения еврея к Торе – «откошеривание» возлюбленной. Вместо ограждения евреев от прочих народов – «обгиюрим и перегиюрим Америку»! Вместо любви и жалости к своим сёстрам – умиление и слёзы радости при виде русской девушки, читающей молитву «Шма». Маймонид ещё восемьсот лет назад описал таких раввинов. И рассказал, что всегда, когда евреем быть выгодно, когда возникает поток претенденток на брак с евреями, эти горе-раввины появляются, чтобы «обгиюрить» нееврейских девушек. История повторяется.

Про этих раввинов Талмуд говорит: «Беда за бедой будут преследовать тех, кто принимает геров»!

Не может быть иначе у тех, на чьей совести слезы и горе наших матерей и сестёр.

Сынок, ты скоро начнешь учить Тору. Очень важно, чтобы для тебя она стала эликсиром жизни. Для этого нужно правильно строить. Положить мощный фундамент – любовь к евреям. Из любви к евреям учить Тору и исполнять заповеди. Такая Тора никогда не навредит своим. Она оградит тебя и других евреев от любого зла. Научит тебя и других евреев простому, важнейшему правилу: жениться нужно только на еврейке!

Как противостоять смешанным бракам? Методы советских евреев

Как противостоять смешанным бракам?

Какими доводами можно спасти еврея, находящегося в опасности?

Как воспитать еврейского ребенка, чтобы он сам смог выдержать испытание?

Вот несколько рассказов, которые я слышал от советских евреев.

Соня (1940 года рождения, г. Рига) рассказывает:

– Родители запрещали мне дружить с гоями. В день нарушения запрета, который я провела в компании девочки Марты, домой я пришла с просьбой объяснить смысл определённого матерного выражения…

Жанна Житницкая (г. Минск) рассказывает:

– Мой папа просматривал списки моих одноклассников в школе и однокурсников в институте. Еврейские имена помечались птичкой. Только с обозначенными соучениками мне разрешалось дружить.

Исаак Житницкий (г. Минск) рассказывает:

– В нашей компании не было смешанных пар. Когда еврей женился на гойке, мы начинали относиться к нему с подозрением.

Э. (г. Одесса) рассказывает:

– Встретились с моим будущим мужем на уборке урожая. Он не знал, как выяснить еврейка ли я, и при этом не обидеть. Решил пойти косвенным путём и спросил: «Скажите, а если бы ваши родственники оставались в Одессе во время войны, они бы выжили?»

Удивительно и грустно, но этот вопрос оказался очень уместным, так как, действительно, вся моя семья погибла в Одессе…

Семейная пара (поженились в 1960-е, в Белоруссии). Муж рассказывает:

– Мои родители проживали в Борисове, а я уехал в Гомель, где и повстречал свою будущую жену. Познакомился с её семьёй. По телефону сообщил отцу имена родителей. Хотя имя и отчество мамы были однозначно еврейскими, её девичья фамилия прозвучала для отца недостаточно типичной. Отец взял на три дня отпуск, (он был военным) и приехал на поезде в Гомель. Он проделал шестичасовый путь, чтобы лично познакомиться с семьёй предполагаемой невестки. Лишь заручившись его одобрением, я смог сделать предложение.

Григорий Ефимович Луковский (г. Москва) рассказывает:

– В московском метро у моей мамы было любимое занятие – обсуждать национальность пассажиров. Кульминацией, естественно, являлось обнаружение еврейского лица и последующая мне его демонстрация, полная торжества и радости. Сегодня мама проживает в Израиле, в городе Кирьят-Шмона, но своих пристрастий она не изменила. Она то и дела выискивает славянские лица среди прохожих. Ну, и эмоциональная окраска этих находок, как нетрудно догадаться, прямо противоположна вышеупомянутой, московской.

Алла Аркадьевна Лучинская (г. Винница, 1958 года рождения) рассказывает:

– Ко мне приехал из Киева мальчик, Славик Кривуляк, делать предложение. Он был украинец по национальности, интеллигент, врач по специальности. Родители заперли меня дома на три дня. Я угрожала самоубийством, сказала, что прыгну с балкона. Мама открыла дверь на балкон и сказала: «Прыгай!»

Но я передумала. И прыгать, и выходить замуж.

Розенблит Мира Яковлевна (г. Бельцы, 1950 года рождения) рассказывает:

– Я уехала в Ленинград учиться, в 1968 году. Встретила русского парня, старовера. На втором курсе повезла жениха знакомиться с родителями. Они ему ничего не сказали. Потом, когда мой жених уехал, они мне сообщили: «Ты учиться больше не поедешь».

Родители меня продержали неделю дома, но потом, благодаря моему обещанию не выходить за него замуж, отпустили. В 1970-м приехала моя сестра, Маня, меня навестить, и украла мой паспорт. Я сделала новый и вышла замуж за Юрия. Потом сестра про меня говорила (перевод с идиша):

– У неё золотое счастье: один золотой гой и две золотые шиксы…

Песина (Гуревич) Алла Исааковна (1950 года рождения, г. Днепропетровск) рассказывает:

– Когда мой младший брат привел русскую невесту, моя бабушка сказала, что это будет враг в семье. И я, и мама, и бабушка к ней так и относились. И брат тоже имел к нам претензию, что мы его Женю не любим.

Высоцкая Полина Наумовна (1951 года рождения, г. Мозырь) рассказывает:

– Мой брат Роман, на шесть лет меня младше, привел познакомиться свою невесту, гойку. Родители были в отъезде, и я была вместо них. Я – очень прямой человек. Я сказала сразу ему и ей всё, что я думаю о таких браках. Я сказала, что «между вами пропасть, и вы никогда не станете семьёй». Национальная разница всегда будет разделять. В жизни и так много проблем, не хватало ещё и дома услышать «жидовскую морду». Брат не послушался.

Потом все мои слова сбылись. Не со стороны самой жены, а со стороны её семьи. При подготовке к свадьбе ее отец сказал:

– Мы из Сибири, и не знаем, кто такие евреи. Но нам сказали, что евреи грязные.

Я ему ответила:

– Грязь можно смыть, а алкоголизм – тяжелая болезнь (он был запойный).

Перед отъездом в Израиль моей маме стали названивать на работу и говорить по телефону гадости антисемитского содержания. Мама выяснила, что звонила сестра Роминой жены, старшеклассница. То есть, всё это дома звучало. С тех пор мы перестали общаться с её семьей.

Потом мы выехали в Израиль. Брат тоже, с женой и дочкой. Дочка здесь сделала гиюр и вышла замуж за еврея. Я во всё это не верю. Душа и мировоззрение остаются такими, как были у её мамы. Может быть,